вторник, 5 ноября 2013 г.

Книга. Василий Зайцев. За Волгой земли для нас нет.

Сейчас буду писать про то, почему я до сих пор не посмотрел фильм "Сталинград". )) Вместо того, чтобы согласно блоггерскому шаблону  посмотреть кино и выдать рецензию  и "за", и "против", начал читать мемуары участников. И начав читать увлёкся настолько, что стало не  до фильма. Живые воспоминания свидетелей событий позволяют погрузиться в атмосферу того времени так, как не сможет сделать ни один, даже очень талантливый режиссёр. Книгу, про которую сейчас хочу вам рассказать, читал по вечерам до тех пор, пока не оставалось уже никаких сил бороться со сном. Это не придуманные истории о мужестве, доблести, солдатской смекалке и смелости рассказанные человеком, который провёл несколько месяцев в окопах осаждённого города на расстоянии считанных метров от окопавшегося противника.  Автор книги, Василий Зайцев, организатор снайперского движения в 62-й армии. Герой Советского Союза. В записках участника обороны Сталинграда рассказ о школе боевого мастерства, «секреты» снайперского искусства и солдатский быт участников боевых действий.

Записки начинаются детскими воспоминаниями о быте сибирской семьи, где мужчины добывали свой хлеб охотничьим промыслом. Дед учил ремеслу охотника, бабушка основам Закона Божьего.

   Перед религиозными праздниками в эту избу собирались все родственники. У дедушки были свои святые и свои боги, которых он почитал и которым поклонялся. Бабушкиных святых и богов он не признавал, им не поклонялся, но и не обижал, из дома не выбрасывал. Так и жили в нашей семье две веры. Одна вера проповедовала: «Не убей, не укради, не лги, почитай и покоряйся старшим; Бог милостивый с небесной высоты видит все». Судя по проведи бабушки Дуни, человек бессмертен: «Когда душа расстается с телом, тогда тело идет на покаяние, а душа летит, как голубь, на суд праведный. Вот на этом суде спросят, как ты жил на земле, много ли грешил. От поведения на земле зависит жизнь твоей души на том свете. Будешь ли в аду кипеть или в раю наслаждаться - зависит от земного поведения...»

   Конечно, мы с Максимом старались все делать так, чтобы в рай небесный наши души жить попали. Однако вера дедушки была другая. Он говорил:
- Не могет два раза жить ни человек, ни зверь. Вот вы сегодня убили козла, шкуру с него сняли плохо, дали два пореза, следующий раз так сделаете, то я на ваших спинах оставлю рубцы, вы так с ними и будете ходить по земле до конца жизни.

Эти уроки пригодились позже легендарному снайперу. Из-за небольшого роста призывная комиссия сочла, что небольшой рост не большая помеха на флоте, где Василий начал служить с 1937 года. После начала войны, долгие и настоятельные хлопот об отправке на фронт  наконец-то помогли попасть в список команды морских пехотинцев 284-й стрелковой дивизии. К тому времени у Василия Зайцева было звание главстаршина.


... в Красноуфимске, стояли полки 284-й дивизии. После тяжелых боев в районе Касторной их отвели сюда на отдых. Команда, с которой я ехал из Владивостока в одной теплушке, была зачислена во второй батальон 1047-го полка. 

Несколько дней командир роты старший лейтенант Василий Большешапов готовил морских пехотинцев к боям в городе. (фамилия Большешапов также попалась мне в мемуарах командующего 62-й армией генерала Чуйкова).


   Сразу же объявили тему трехдневных занятий: подготовка к уличным боям.
   С особым усердием тренировались моряки на занятиях. Работали штыком, ножом, лопатой, метали гранаты, ползали, бегали. Каждый понимал - эта наука нужна.
   Рукопашные «схватки» иногда переходили чуть ли не в настоящие драки, вгорячах даже разбивали один другому носы. Наш командир роты готовил своих людей не на парад.
   Сейчас он сидел на возвышенности, раскинув согнутые в коленях ноги: каблуки сапог, подбитые толстыми металлическими косяками, глубоко зарылись в землю; широкие загорелые ладони устало лежали на коленях.
   Большешапов был доволен: учения идут по плану, матросы уже умело ловят летящую гранату и метко швыряют ее обратно в траншею, где маячат чучела.


Вскоре батальон переправили на правый берег.  Эта дата отпечаталась в памяти ветерана на всю жизнь.

Переправа обошлась без потерь. Все, как один, тихоокеанцы перемахнули через Волгу в огнедышащий Сталинград. Это было в ночь на 22 сентября 1942 года.

В этот же день и произошёл тот самый эпизод, вызвавший недоумение у некоторых рецензентов фильма "Сталинград", когда объятые пламенем бойцы атаковали передовые позиции гитлеровцев. Невероятный эпизод, но героизм, по-моему, всегда немного невероятный. Однако в записках помимо лихих атак и описания подвигов красноармейцев и краснофлотцев есть ещё честный рассказ о том, насколько же ужасающей была окружающая действительность и как по первости приходилось бороться с личным врагом каждого бойца - со страхом.


   Спал по-морскому, крепко. Проснулся от голода. Раскинул руки в стороны - вокруг никого нет. На мой голос никто не отзывается. Тихо, темно. Я сел, привалился спиной к стене, стараюсь вспомнить, где я. Достал из кармана кисет, свернул самокрутку, обшарил все карманы, но спичек не оказалось. Где же спички? Вспомнил скверную привычку Михаила Масаева: что ни возьмет у товарища - обратно не отдаст; машинально сует в свой карман.
   Да ведь утром в токарном цехе я дал коробок спичек Масаеву! Ухватился за этот момент и начал прослеживать, что было дальше.
   Наконец вспомнил, как зашел в блиндаж, как долго искал место поближе к выходу, чтобы дышать свежим воздухом. Но счастье мне не улыбнулось, я дошел до середины блиндажа и свалился среди спящих, пришвартовался вслепую.
   От злости на Мишку швырнул самокрутку в сторону. Поднялся, сделал шага два, натолкнулся на стену и стал пробираться по ней. Ноги все время цеплялись, наступали на что-то. Я наклонился, ощупал. Меня бросило в холодный пот: это лежали мертвые. Рукава моей гимнастерки стали липкими.
   Я понял, что спал среди трупов. Неужели товарищи сочли меня убитым и бросили в братскую могилу? От такой мысли больно сжалось сердце.
   Да нет, ерунда. Стал продвигаться вдоль стены дальше. Стена закончилась кучей песка.         Полежал немного на песке, успокоился, пошел в другую сторону. И снова наткнулся на стену.    Не было выхода. Напрасно я ползал, царапал пальцами бетонированные стены.
   Вокруг меня - одни стены и завалы. Выхода нет.
   Под руку подвернулась саперная лопата. Скорее откопаться! Но куда ни ударь - везде лезвие лопаты налетает на дерево. Замурован со всех сторон...

Слава Богу, что многим из нас эта действительность известна только по мемуарам и фильмам.  Вскоре командование обратило внимание мастерство меткого стрелка Василия Зайцева. Ему была поручена подготовка советских снайперов в осаждённом городе. Задачей снайперов было уничтожение живой силы противника, в первую очередь офицеров, корректировщиков огня, пулемётчиков и артиллерийских расчётов противника, а также противодействие вражеским снайперам. Вражеской пехоте тоже не давали высунуть носа из укрытий. 

 Но с каждой минутой становилось светлее. Убоженко первым заметил, что гитлеровские солдаты перебежали к насыпи железной дороги и стали копать там траншею.
- Видишь? - спросил он меня.
- Вижу.
- Что делать?
- Расстояние метров триста. Целься в грудь, стреляй, когда он повернется к тебе лицом. В спину не надо.
- Почему? - заинтересовался Убоженко.
- Ты его стукнешь, а лопата останется на бруствере. Другой подымется брать лопату - бей его...
Убоженко послушался совета: выбрал момент, дал выстрел. Фашист осел в траншее. Лопата осталась лежать на бруствере. Прошло несколько минут, кто-то из траншеи потянулся за лопатой. Опять выстрел. Убоженко радостно крикнул мне:
- Вася, Василь! Ты бачил, як я двух фрицев тиснув?
- Хорошо, молодец. Только теперь давай уходить с этой позиции, иначе нас тиснут...
Так начала работать школа снайперов в нашем полку.

Однако несмотря на всю жестокую действительность, у нашего снайпера были свои, человеческие пределы этой расчётливости:

Поле боя опять казалось пустынным. Убитые автоматчики, как подкошенный бурьян, лежали головами в разные стороны. Кто-то кричал, звал на помощь своих, но никто не отзывался. Они теперь никому не нужны. Разве только нам, как «приманка», но вести снайперский огонь по санитарам у меня не поднималась рука.

Рассказы о том как проявлялся Человек, в адских условиях обороняющегося Сталинграда лично мне показались особенно ценными. В наше спокойное, мирное время, отеческая забота от незнакомого человека не так уж часто встречается, и встретившись подобным мы не можем не испытывать признательности. А читая книгу, погружаясь в реальность той мясорубки такие поступки кажутся пришедшими из другого мира и на порядок более ценными. В окопах Сталинграда Василий встретил своего односельчанина, Петра Ивановича Тюрина, который наверное был ровесником его отца. Так получилось, что Петру Ивановичу дали задание помочь снайперу.

Часа два я занимался маскировкой своей основной позиции, чуть в стороне от главной траншеи. Закончил и только тут почувствовал, как устал и как хочется спать. С сожалением вспомнил про своего земляка: зря послал старика за фанерой, эту работу можно было сделать и позже. Прижался спиной к стенке окопа и сразу крепко уснул.

Прошло еще часа два. Сквозь дремоту слышу, как разыскивает меня Петр Иванович, передвигается по траншее взад-вперед. Его бархатный баритон ласкает мой слух. Земляк ворчит про себя, возмущается, потом, совсем как в деревне, на крестьянском дворе, по-отцовски кричит:
- Васянька!
Я молчу, жду, что он будет делать дальше.
- Вася! Выходи, чай в баклажке простынет!
Я вышел и спрашиваю:
- Ну, как маскировочка, Петр Иванович?
- Обед хороший сегодня. Каша, правда, перловая, зато с мясным подливом.
- Я тебя спрашиваю о маскировке, а ты мне про кашу.
- Ну, Вася, я твоих словечков понимать сейчас не хочу, подкормиться тебе надо.
Присели мы к котелку. Ныряем в него ложками по очереди. Смотрю, мой Петр Иванович своей ложкой крупу подхватывает, а мясо и жирную подливу под мой бок в котелке теснит.
- Что же ты, Петр Иванович, мясо не берешь?
- А у меня, Вася, настроение сегодня такое, - объяснил он явно неудачно. И чтобы окончательно замять разговор о мясе, заговорил ласково: - Ты вот что, Вася, попей чайку да усни хотя бы на часок, а то у тебя глаза покраснели, как у рака. А гвозди и фанеру я принес.
Привалившись спиной к куче свежего песку на дне траншеи, я снова уснул. Проснулся ночью и не поверил себе: Петр Иванович укутал меня, как ребенка, своей шинелью, под головой - вещевой мешок, ноги завернуты фуфайкой. Мне подумалось, что более мягкой и теплой постели не найти сейчас во всем Сталинграде.
- Петр Иванович, ты же замерз в одной-то гимнастерке! Зачем ты...
- Я, Вася, не мерз, работой грелся.
Оказывается, пока я спал, он прокопал новый ход сообщения к блиндажу.


И ещё один эпизод с Тюриным. По расхожему мнению при кухне служить вольготней. Но в горящем, разрушенном городе даже доставка пищи солдатам была очень рискованным делом. И если при первой встрече сибиряк Пётр Тюрин повздорил с башкиром Атаем Хабибулиным, то потом произошла такая история:   


За два месяца боев в Сталинграде Хабибулин стал опытным, смелым воином. И вдруг оплошал. Как-то появился бледный, губы посинели, шатается...
- Ранен?
Хабибулин рухнул лицом вниз. На спине два темных пятна. Тюрин снял с него шинель, гимнастерку, наложил на раны пластырь, забинтовал перебитый локоть. Ни одного звука, ни одного стона не издал Хабибулин. Я подставил к его рту фляжку. Хабибулин улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Твоя запас моя не берет.
- Ну, хоть глоток, легче станет, - уговаривал его Тюрин. - Хоть каплю, это ведь из твоих рук было взято, ты принес...
- Хорошо, Урал-человек, огонь нельзя глатай, грешно.
Только сейчас мы узнали, что он не пьет и терпеть не может спиртного.
- Вроде вера у него такая, - пояснил Тюрин. - А зря, тяжело ему будет боль переносить без спиртного. В медсанбат его надо.
- Не пойдем, - возразил Хабибулин, - там мой Сакайка умирай...
Мне хотелось сию же минуту схватить снайперку и отомстить за Хабибулина тому пулеметчику, который хлестнул ему в спину, но после контузии у меня еще тряслись руки. Это сделал за меня Абзалов.
Вечером, когда стемнело, Тюрин и Хабибулин, обняв друг друга за плечи, направились к выходу из блиндажа. Тут их встретил начальник политотдела дивизии Василий Захарович Ткаченко, он пришел сюда с группой моих друзей-снайперов.
- Посторонись, - сказал Тюрин снайперам. - Уважать надо, Урал с Башкирией идут. Тюрин с Хабибулиным!


Издание: Зайцев В.Г. За Волгой земли для нас не было. Записки снайпера. - М.: Современник. 1981.

Скачать в формате mobi

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Related Posts Plugin for WordPress, Blogger...

Форма для связи

Имя

Электронная почта *

Сообщение *